Заметки выходного дня

• Posted by Михаил Андреевич November 5, 2018 - Filed in Интересные факты - #подводные лодки  #Курск  - 996 views

  Из Бортового журнала Александра Покровского.

   

  Кто-то сказал, что я чемпион по количеству мата на квадратный сантиметр текста. 
  Мат встречается у меня тогда, когда его невозможно заменить, когда из-за этого опресняется фраза. Обычно я стараюсь заменить мат. Придумываю нечто.

  
  Меру пресности фразы я определяю на слух. Если фраза без мата звучит лучше, значит, мат надо убирать – вот и все.

   

  Считается, что на флоте мата много. Но матрос при командире не матерится. 

  
  То есть, мат, как и водопад, падает только сверху вниз. 

  
  Таким образом, если снизу вверх – это оскорбление, а если сверху вниз, то это изъявление чувств начальства. С физикой все в порядке, если тебя материт начальство. 

  
  Это происходит прилюдно. Командующий – известный матерщинник или командир – известный матерщинник, и вот они могут отматерить офицера при всех. 

  
  Воспринимается ли это людьми как оскорбление? Иногда – нет, иногда – да. Нет – это когда оно сказано без злобы. Тогда сам говорящий начинает искать, как бы ему это все повкуснее выразить, и тогда это считается не оскорблением, а такой филологической находкой.

   

  На флоте сильно не матерятся. Мат берегут. Он нужен для тех случаев, когда что-то происходит из ряда вон, или что-то, связанное с риском для жизни человека. Чтоб его поддержать. Чтоб он схватился за что-то, задержался, не упал с высоты семнадцати метров. 

  
  Во время этого крика, а там бывает только крик, человек понимает, что он подошел к краю, что за этим краем только смерть, и тогда он отступает от края – и все живы.

   

  Мат односложен. Он, как лай собаки. Недаром же в русском языке есть слово «лается», то есть, ругается. С другой стороны «лаяться», означает быть псом. Это низость. 

  
  Мат не должен вырываться наружу. Он для внутреннего употребления. Поэтому он может быть написан в книге, но не для чтения вслух.

   

  Человека припирают к стенке. У него кончаются слова, и начинается взбулькивание. 

  
  Он кипит, бурлит, его душит ярость. И вот, чтоб эта ярость не выжгла все ему внутри, появляется мат. Он должен перевести все в слова, чтоб не сжечь себя. 

  
  Мат – это как клапан. Выпустил пар. Вулкан взорвался, лава потекла. Мат ситуативен. Какова ситуация, таков и мат. Но применять его в жизни нельзя. Это превращается в срам. Слова же срамные. Они для ситуации, в которую человек не должен попадать, но он попал и ему стыдно, но он их произносит, чтоб сохранить себя, чтоб себя не искалечить. 

  
  Это не должно быть повседневным языком. 

  
  Есть слово «брешет». Человек не должен брехать.

   

  Я очень долго пускал в народ слово «америкосы». 

  
  Я давно его пускал. Оно не приживалось, не приживалось, а потом прижилось. Я уже столько раз его слышал со стороны. Это мой личный вклад в светлое дело холодной войны.

   

  Я впервые назвал североамериканцев «америкосами» в конце 80-х. Из-за них мы ходили в море, как бешеные. Так что я очень долго думал, как бы их обозвать.

  
  Вот я им и придумал прозвище – что-то среднее между кокосами и папуасами. 

  
  Так и получились америкосы. Сейчас все говорят «америкосы». Я совершенно спокойно к этому отношусь. Мне все равно. Главное же придумать. Вот это занимает. 

  
  Слово должно созреть. Ты ищешь, находишь, ставишь его рядом с другими словами, пробуешь.

  
  Ты пробуешь его на язык, на звучание. Все это долго и здорово. Увлекает. 

  
  Ты ходишь, бормочешь, прислушиваешься, говоришь сам с собой, и снова бормочешь слова – прекрасное ощущение. 

  
  Но иногда оно рождается налету, вот, как японский городовой, пока коржик летит в грязь. 

  
  Так я его хотел съесть, а он упал и тут начинается: я-я-я…(начинаются муки горла, когда надо сказать еб...ый, конечно, но не хочется это делать) я-пппона…ский городовой!!! (Бортовой журнал-3)